«Не женись, брат Пушкин, в этом погибель твоя!»: 190 лет назад в жизни поэта случилась Болдинская осень

Александр Пушкин презрел предсказанье небес – и был застрелен Дантесом

Фото: wikimedia.org

В сентябре 1830 года, 190 лет назад, Александр Сергеевич приехал в нижегородское село Болдино. Здесь он написал две последних главы «Евгения Онегина», поставив точку в главном романе жизни, которому отдал свыше семи лет. А еще за три месяца сочинил поэму «Домик в Коломне», «Маленькие трагедии» («Дон Жуан», «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во время чумы»); «Повести Белкина» («Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка»), «Сказку о попе и работнике его Балде», «Историю села Горюхина», «Бесы» и еще три десятка стихотворений, литературные статьи…

Подобного творческого взлета всемирная литература больше не знает. Недаром Болдинскую осень называют гордостью и загадкой отечественной и мировой культуры, тайной, проникнутой волшебством, колдовской силой.

В литературоведении было много попыток объяснить эту тайну. Включая сексуальную версию. Ее выдвинул советский писатель Михаил Зощенко, последователь Фрейда. Дескать, лишенный физической близости с Натали, поэт сублимировал сексуальную энергию в творчество. Красиво, но… Александр Сергеевич заглядывал там к некой княгине Трубецкой, о чем «добрые люди» донесли невесте, вызвав у нее приступ бешеной ревности. А еще он встретил в Болдино крепостную красавицу-крестьянку Ольгу Калашникову, которую некогда беременной сплавил сюда из псковского имения матери, где отбывал ссылку.

Узнал, что их сын умер здесь двухмесячным. Посетил с Ольгой могилку Паши на кладбище. Старые чувства вспыхнули вновь. Недаром барин дал той осенью крепостной зазнобе вольную. Так что с сексом у него было все в порядке.

«Комсомолка» предлагает свою разгадку болдинского феномена.

А. П. Брюллов. Портрет Н. Н. Пушкиной. Акварель, 1831—1832

Фото: wikimedia.org

СТО ТРИНАДЦАТАЯ КОЛДОВСКАЯ ЛЮБОВЬ

В Болдино поэт прибыл вовсе не за вдохновением. Грубая жизненная проза вынудила. «Первая любовь всегда есть дело чувства, - писал он княгине В. Ф. Вяземской. - Вторая – дело сладострастия! Моя женитьба на Натали (которая, в скобках, моя сто тринадцатая любовь) решена. Отец мне дает двести душ, которые я закладываю в ломбарде.»

Деньги требовались… будущей теще. Она не хотела отдавать дочь замуж без приданого. На которое у самой средств не было. Пушкин готов был жениться без приданого. Но вздорная теща хотела соблюсти обычай. Отец подарил поэту к свадьбе… две сотни мужиков. Закладка их в казну за деньги была обычной практикой в эпоху крепостного права. Свидетельство тому – знаменитые «Мертвые души» Гоголя (сюжет, кстати, Николаю Васильевичу подсказал именно Пушкин). Для оформления сделки требовалось личное присутствие. Так Александр Сергеевич впервые очутился в родовом нижегородском имении. Он рассчитывал управиться за пару-тройку недель, привезти теще деньги и быстро сыграть свадьбу. Но пришлось провести в Болдино целых три месяца.

Сама его любовь к Натали, женитьба отдают мистикой, колдовством. Он долго был убежденным холостяком. Завершив четвертую главу «Онегина», где Евгений отвергает Татьяну, поскольку не создан для семейного блаженства, автор с тревогой писал князю Вяземскому: «Правда ли, что Боратынский женится? Боюсь за его ум. Законная ... (вместо матерного слова, запрещенного в печати Роскомнадзором, поставим изящный медицинский термин - вагина. - Е. Ч.) - род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит. Ты, может быть, исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если б лет еще 10 был холостой. Брак холостит душу».

По этой причине, полагаю, Пушкин рукой Онегина убил Ленского перед самой его свадьбой. Спасал душу поэта-романтика от выхолащивания. Иначе Ленский, женившись: «В деревне счастлив и рогат Носил бы стеганый халат; Подагру б в сорок лет имел, Пил, ел, скучал, толстел, хирел…»

Да уж, лучше застрелить поэта, чем допустить такое!

Но в 29, на беду свою, закоренелый холостяк встретил на балу в Москве 16-летнюю Гончарову. В белом воздушном платье, с золотым обручем на голове, она в тот вечер поражала всех своей классической, царственной красотой. «Я ее полюбил, голова у меня закружилась, я просил ее руки, - признался Пушкин будущей теще. - Ответ ваш, при всей его неопределенности, едва не свел меня с ума; в ту же ночь я уехал в армию. Спросите, – зачем? Клянусь, сам не умею сказать; но тоска непроизвольная гнала меня из Москвы: я бы не мог в ней вынести присутствия вашего и ее».

Вернувшись с Кавказа, где шла война с Турцией, Александр Сергеевич вновь просил руки Натали. Мать была уже благосклоннее. Но выразила сомнение в политической благонадежности зятя. Пришлось ему через шефа жандармов Бенкендорфа получить у самого императора Николая Первого разрешение на свадьбу. Сыграть ее наметили в мае 1830 года. «Он в восторге от своей Натали, говорит о ней, как о божестве», - писала мать поэта дочери Ольге. Состояние самого жениха можно выразить его же строчками из «Евгения Онегина» о Ленском в ожидании свадьбы: «Он весел был. Чрез две недели Назначен был счастливый срок. И тайна брачныя постели, И сладостной любви венок Его восторгов ожидали….»

Увы, счастливый срок вдруг стал откладываться. Сначала теща потребовала деньги на приданое. Жених совсем уж собрался в Болдино закладывать крепостных мужиков. Но тут заболел любимый дядя, его «Парнасский наставник», поэт Василий Львович Пушкин. Пришлось племяннику дежурить у его постели, в августе провожать в последний путь. Так что в Болдино жених попал только в сентябре. Накануне отъезда вдрызг разругался с тещей. И в сердцах написал невесте: «Вы совершенно свободны; что же до меня, то я даю вам честное слово принадлежать только вам, или никогда не жениться».

Тут из Индии нежданно нагрянула в Россию эпидемия холеры. 14 карантинов между Болдино и Москвой надолго разделили жениха и невесту. Он пытался прорваться к Натали через эти карантины, но беглеца заворачивали назад. Оставалось слать любимой письма, полные отчаяния. Типа этого: «Будь проклят час, когда я решился расстаться с вами, чтобы ехать в эту чудную страну грязи, чумы и пожаров – другого мы здесь не видим. Не смейтесь надо мной, я в бешенстве. Наша свадьба точно бежит от меня; и эта чума с ее карантинами - не отвратительнейшая ли это насмешка, какую судьба только могла придумать? Ваша любовь - единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка».

И одновременно Пушкин творил шедевры в условиях, которые, казалось бы, совсем не располагали к творчеству.

Как это все совместить?

В государственном литературно-мемориальном и природном музее-заповеднике А.С. Пушкина "Болдино". Фото: Станислав Красильников/ТАСС

«НО ПРИМЕШЬ ТЫ СМЕРТЬ ОТ ЖЕНЫ ОТ СВОЕЙ!»

Затянувшееся сватовство, потребовавшее личного разрешения на брак самого государя-императора, постоянный перенос свадьбы были явно не случайны. Так, полагаю, Небеса, Провиденье или какие-то другие высшие силы пытались воспрепятствовать женитьбе поэта, зная роковой финал. Особенно наглядно это проявилось в Болдине. Александру Сергеевичу наглядно показали, каких вершин в поэзии, прозе, драматургии он может достичь без Натали. «Твори так и дальше, брат Пушкин, только не женись!»

Но холерный узник вырвался-таки из Болдино в Москву, к невесте.

Хотя прекрасно знал, чем закончится его женитьба.

Да, не удивляйтесь, знал!

Историк Петр Бартенев писал: «В Москве жила известная гадальщица, у которой некогда бывал даже государь Александр Павлович. Однажды Пушкин пришел к Ушаковым и в разговоре сообщил, что он был у гадальщицы, которая предсказала ему, что он «умрет от своей жены».

Умрет от жены! Предсказанье было в самом начале его очарования Гончаровой. После первого отказа ее матери. И все же он продолжал добиваться руки Натали. Любовь слепа? Или тут было замешано колдовство, влияние «черных сил»?

Последнюю попытку «вразумить» Александра Сергеевича Небеса предприняли уже после Болдинской осени, 2 марта 1831 года. В день венчания в церкви Большого Вознесения у Никитских ворот в Москве. Теща, получившая от Пушкина на приданое дочери 11 тысяч рублей, вырученных за заложенные души болдинских мужиков, потратила деньги на себя. И пыталась перенести обряд, поскольку, дескать, у нее сломалась карета. Но надвигался Великий Пост. Когда целых семь недель нельзя венчаться, играть свадьбы. Зять дал ей денег на новую карету. Во время венчания с аналоя вдруг упали крест и евангелие, вспоминали очевидцы. Потом упало обручальное кольцо новобрачного. Вдобавок ко всему в руке его погасла свечка. Побледневший поэт воскликнул: «Все - плохие приметы!».

Трудно поверить, но одного из самых просвещенных людей своего времени, бесстрашного дуэлянта, отчаянного картежного игрока очень тревожили приметы. Он верил снам, гаданьям, предсказаньям. Поразительное суеверие, отмечавшееся многими современниками - не воздействие африканской крови в его жилах, не влияние няни Арины Родионовны с преданьями простонародной старины. А последствие встречи с модной питерской гадалкой Кирхгоф, жившей у Пяти углов. Она предсказывала судьбу на картах, кофе и по ладони.

Осенью 1819 года Пушкин от скуки заглянул к ней вместе с камер-юнкером Никитой Всеволожским, поручиком Павлом Мансуровым и модным актером Иваном Сосницким. Но услышанное его ошеломило.

Один из ближайших друзей поэта, библиофил Сергей Соболевский вспоминал: «В многолетнюю мою приязнь с Пушкиным я часто слышал от него самого об этом происшествии; он любил рассказывать его в ответ на шутки, возбуждаемые его верою в разные приметы. Сверх того, он в моем присутствии не раз рассказывал об этом именно при тех лицах, которые были у гадальщицы при самом гадании.

Предсказание было, во-первых, что он скоро получит деньги; во-вторых, что будет ему сделано неожиданное предложение; в-третьих, что он прославится и будет кумиром соотечественников; в-четвертых, что он дважды подвергнется ссылке; наконец, что он проживет долго, если на 37-м году возраста не случится с ним какой беды от белой лошади, или белой головы, или белого человека, которых и должен он опасаться».

Согласимся, предсказания весьма и весьма конкретные. Это не аморфные прогнозы иных современных провидцев обоих полов, модных астрологов, экстрасенсов, которые можно толковать и так и сяк. И при любом раскладе «пророк» будет прав. В России ныне популярны предсказания покойной Ванги. Но почему-то они всплывают ПОСЛЕ крупных ЧП, той же пандемии коронавируса, а не ДО. Пророчества же Кирхгоф выдумкой потомков, подтасовкой задним числом после трагедии на Черной речке не объяснишь. Повторяю, Пушкин сам часто рассказывал эту историю разным людям. Осенью 1833 года, например, в Казани признался жене местного краеведа А. Фукс, с которой был знаком всего несколько часов: «Вам, может быть, покажется удивительным, что я верю многому невероятному и непостижимому. Быть суеверным заставил меня один случай. Раз пошел я с Никитой Всеволожским ходить по Невскому проспекту и из проказ зашли к кофейной гадальщице…»

Ну, а теперь о том, как исполнились те пророчества. Вновь обратимся к рассказу Соболевского. «Первое предсказание о письме с деньгами сбылось в тот же вечер. Пушкин, возвратясь домой, нашел совершенно неожиданное письмо от лицейского товарища, который извещал его о высылке карточного долга, забытого Пушкиным. Товарищ этот был Корсаков, вскоре потом умерший в Италии. Такое быстрое исполнение первого предсказания сильно поразило Александра Сергеевича; не менее странно было для него и то, что несколько дней спустя в театре его подозвал к себе генерал А.Ф.Орлов и стал отговаривать от поступления в гусары, о чем прежде уже была у него речь с Н.Киселевым, а, напротив, предлагал служить в конной гвардии.

Вскоре после этого Пушкин был отправлен на юг (первая ссылка за вольнолюбивые стихи – Е.Ч.), а оттуда через 4 года в псковскую деревню (Михайловское – Е.Ч.), что и было вторичною ссылкой. Как же ему, человеку крайне впечатлительному, было не ожидать и не бояться конца предсказания, которое дотоле исполнялось с такой буквальною точностью?!»

К тому моменту Пушкин, согласно предсказанию, был уже знаменит на всю Россию, самый прославленный поэт, кумир.

«Я как-то изъявил свое удивление Пушкину о том, - продолжает Соболевский, - что он отстранился от масонства, в которое был принят, и что он не принадлежал ни к какому тайному обществу. «Это все-таки последствия предсказания о белой голове, - отвечал мне Пушкин. - Разве ты не знаешь, что все филантропические и гуманитарные тайные общества, даже и само масонство, получили от Адама Вейсхаупта («белая глава» в переводе с немецкого – Е.Ч.) направление, подозрительное и враждебное существующим государственным порядкам? Как же мне было приставать к ним?»

В 1830-м, когда свадьба с Натали Гончаровой стала откладываться из-за претензий ее матери, поэт решил с горя уехать в Польшу, сражаться с мятежниками. Остудило то, что среди предводителей бунтарей был Вайскопф («белая голова» в переводе с немецкого). «Он, наверное, убьет меня, и пророчество сбудется!» - признался Пушкин другу Нащокину. И не поехал воевать. Подобных историй, подчас курьезов с «белым человеком» в жизни Пушкина было немало. Он всегда остерегался, даже руку блондинам подавал с опаской. Но…

Жорж Шарль Дантес

Фото: wikimedia.org

ЗАЯЦ-СПАСИТЕЛЬ И ПОГУБИТЕЛЬ

Помните, в «Онегине» Татьяна Ларина, предчувствий горестных полна, дрожа от страха, ждала несчастья, «когда случалось где-нибудь ей встретить черного монаха иль быстрый заяц меж полей перебегал дорогу ей». Это ж он про себя писал! Увидев косого на своем пути, сразу поворачивал назад (народное поверье связывало зайцев, как и черных котов, с нечистой силой). В том же Болдино опоздал на именины к помещице Новосильцевой. Из-за косого пришлось ехать другой дорогой. Зимой 1825 года, в канун восстания декабристов, ссыльный поэт собрался тайно посетить Петербург. И первым делом нанести визит поэту Кондратию Рылееву, одному из лидеров заговора. Но при выезде из Михайловского очередной «трусишка зайка серенький» перебежал дорогу. И Пушкин вернулся назад. Не будь того зайца, он, по собственному признанию, принял бы участие в восстании вместе с друзьями. И загремел бы во глубину сибирских руд на каторгу или разделил судьбу повешенного Рылеева. Недаром в 2000 году в Михайловском по инициативе писателя Андрея Битова и художника Резо Габриадзе поставили памятник косому спасителю «солнца русской поэзии»: верстовой столб с надписью «До Сенатской площади осталось 416 верст» и сидящим на нем зайцем.

Лишь однажды Александр Сергеевич решил махнуть рукой на примету. В сентябре 1833 года. «Опять я в Симбирске, - писал он жене. - Третьего дня, выехав ночью, отправился я к Оренбургу. Только выехал на большую дорогу, заяц перебежал мне ее. Черт его побери, дорого бы дал я, чтоб его затравить. На третьей станции стали закладывать мне лошадей - гляжу, нет ямщиков, - один слеп, другой пьян и спрятался. Пошумев изо всей мочи, решился я возвратиться и ехать другой дорогой...»

На симбирском тракте Пушкин впервые не повернул сразу назад. Спешил в Оренбург. Собирать материалы для «Капитанской дочки» и «Истории Пугачевского бунта».

Голландский посланник Геккерен тоже спешил. Из отпуска в Россию. И, возможно, в тот самый момент, когда Пушкин заметил симбирского зайца, у него сломалась коляска. Дипломат остановился в захолустной немецкой гостинице. Там маялся больной красавчик француз. Геккерен проникся к нему участием. И хотя коляску быстро починили, остался ждать выздоровления Дантеса.

Пушкин до Оренбурга добрался без приключений. А вот на обратном пути... «Въехав в границы болдинские, встретил я попов и так же озлился на них, как на симбирского зайца. Недаром все эти встречи. Смотри, женка» (по поверью, нежданная встреча с попом - плохая примета).

В 2000 году в Михайловском по инициативе писателя Андрея Битова и художника Резо Габриадзе поставили памятник косому спасителю «солнца русской поэзии». Фото: псковский-край.рф

Но было поздно. 11 октября, ровно через месяц после того, как симбирский заяц перебежал дорогу поэту, Геккерен привез в Россию Дантеса. Известный всем скупердяй вдруг стал без счета тратиться на Жоржа. Ввел в лучшие дома. Устроил в гвардию. И даже усыновил, приложив гигантские усилия! (По французскому закону лицо до 50 лет не могло быть усыновителем. Барону было 42. Жоржу – 22.) Сделал своим единственным наследником. Все решили, что белокурый красавчик – плод несчастной любви короля Голландии или Франции, за опеку над которым барон получил миллион.

Истинную тайну усыновления при живом отце (!) раскрыл на склоне лет сослуживец Дантеса князь А. Трубецкой. «Не знаю, как сказать: он ли жил с Геккереном или Геккерен жил с ним... Судя по тому, что Дантес постоянно ухаживал за дамами, надо полагать, что в отношениях с Геккереном он играл только пассивную роль. Он был очень красив».

Дальнейшее хорошо известно. Дантес стал публично волочиться за Натальей Николаевной. Не давал ей проходу. Весь высший свет Петербурга это знал. И потешался над Пушкиным. Сам барон-«отец» поощрял эти ухаживания. Он никогда не ревновал «сыночка» к женщинам. Наоборот, обсуждал с ним его очередных «жен» (так они звали замужних женщин, с которыми Дантес крутил краткосрочные романы). Поэт узнал все последним.

И был оскорбительный диплом ордена рогоносцев. И роковая дуэль на Черной Речке. Ох, не зря ж он предупреждал Натали после встречи с симбирским зайцем: «Смотри, женка!» Из-за «женки» и погиб поэт, невольник чести. Как воспетый им вещий Олег – от коня своего. Это мистическое стихотворение он написал в первой ссылке под влиянием сбывавшихся пророчеств Кирхгоф.

Одно мучает меня: почему поэт-мистик не увидел откровенные знаки Небес в Болдино и женился-таки на Гончаровой, хотя московская гадальщица предупреждала, что он умрет от своей жены? И почему Александр Сергеевич, трепетно относившийся к пророчествам Кирхгоф, доказанным жизнью, именно в 37 лет презрел ее последнее предсказанье и отправился на Черную речку стреляться с блондином, носившим белый парадный мундир кавалергарда. Сходилось абсолютно все!!! А он…

Впрочем, что теперь гадать. Видно, такова судьба. И от нее никуда не уйти. Как успокаивал сам Пушкин Вяземского: «Судьба не перестает с тобой проказить. Не сердись на нее, не ведает бо, что творит. Представь ее себе огромной обезьяной, которой дана полная воля. Кто посадит ее на цепь? не ты, не я, никто. Делать нечего, так и говорить нечего».

…Современники утверждали, что только Сергей Соболевский, имевший огромное влияние на поэта, мог отговорить его от поединка на Черной Речке. Ранее он уже спасал друга от опасных дуэлей. Но по злой иронии судьбы на этот раз Соболевский находился за границей.