Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+5°
Boom metrics
Общество25 октября 2012 22:00

Глава из книги Михаила Горбачева «Наедине с собой» - Первая встреча

Книга первого и единственного Президента Советского Союза
Источник:kp.ru
Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна в студенческие годы.

Михаил Сергеевич и Раиса Максимовна в студенческие годы.

Московский университет был не только средоточием людей разного образа мыслей, разного жизненного опыта, национальностей. Здесь перекрещивались человеческие судьбы, иной раз — на мгновение, но нередко — на долгие годы. И был центр, где чаще всего случались такого рода встречи, — это наш студенческий клуб на Стромынке.

Скромное приземистое здание, кажется, бывшая солдатская казарма, стало для нас очагом подлинной культуры. Сюда приезжали знаменитые певцы и актеры — Лемешев, Козловский, Обухова, Яншин, Марецкая, Мордвинов, Плятт и другие. Цвет театральной Москвы. Сами актеры рассматривали свои выступления как выполнение почетной обязанности прививать молодежи чувство прекрасного. Это было замечательной, уходящей в дореволюционную эпоху традицией художественной интеллигенции, к сожалению, сегодня почти утраченной. И нас, студентов из «разных городов и весей», такие встречи действительно приобщали к настоящему искусству.

Работали в клубе, как я уже говорил, многочисленные кружки, начиная с домоводства, где могли научить жарить яичницу и перелицевать старое платье или брюки, и кончая кружком бальных танцев, увлечение которыми было в те годы чуть ли не повальным. Время от времени в стенах клуба устраивались танцевальные вечера. Я бывал там довольно редко — предпочитал книги. Но друзья мои по курсу заглядывали туда частенько, а потом бурно обсуждали достоинства своих партнерш.

В один из вечеров осенью 1951 года я сидел в комнате общежития и готовился к семинару. Вдруг ко мне буквально вбежали мои друзья Юра Топилин и Володя Либерман и наперебой начали приглашать меня пойти с ними в клуб.

— Бросай свои занятия. Ты знаешь, там такая девчонка появилась!

— Мало ли девчонок на свете! Я еще немного позанимаюсь.

— Давай бросай ты это все.

— Хорошо-хорошо. Сейчас приду.

Я подумал-подумал, встал и отправился в клуб. Тогда я, конечно, не представлял, что иду навстречу своей судьбе. Я увидел своих ребят-однокурсников и направился к ним. Они живо что-то обсуждали и смеялись со своими девушками. Как оказалось, предметом этого веселья явился Юра Топилин — фронтовик, ростом около двух метров. Они договаривались, кто с кем танцует следующий танец. Юра претендовал на то, чтобы его партнершей стала студентка, которую я увидел впервые. Мои друзья смеялись над ним:

— Это же никуда не годится! Что же это будет за пара?!

В самом деле, изящная, очень легкая, с русыми волосами девушка — просто полная противоположность моему другу. Приглашения последовали от других. И вдруг эта, казалось бы, на вид скромная, спокойная студентка сказала:

— Мы с Юрой пойдем. Мы — коллеги, мы — из студенческого комитета общежития. Я буду танцевать с ним. Нам есть что обсудить.

Я остался наблюдателем и ждал, когда же закончится танец. Как только это произошло, меня познакомили с Раисой Титаренко. Надо сказать, что она тогда, при первой встрече, не проявила никакого интереса ко мне. А я пытался не показать, что на меня она сразу произвела огромное впечатление.

Мы не разговаривали один на один, потому что был еще только один танец — и вечер закончился.

Через несколько дней Юра Топилин пригласил Раису и других девушек с философского факультета к нам в комнату. Мы пили студенческий чай, вели какой-то общий разговор. Раиса не оказывала мне никакого внимания. Скоро она стала предлагать расходиться. А потом вдруг зашел совершенно бессмысленный разговор: девчонки начали выяснять, кому сколько лет и на каких фронтах сражались ребята. Действительно, большинство ребят из моей комнаты были фронтовиками. Спросили и меня:

— А Вы?

— Нет, я не был на фронте.

— Почему?

— Когда закончилась война, мне было 14 лет.

И вдруг Раиса говорит:

— Никогда бы не подумала, что Вам сейчас только 20.

И я отреагировал просто по-дурацки: принес паспорт и показал его. А потом все время переживал: стыдно было перед ребятами. Я тогда смог только сказать:

— Я ведь не спрашиваю Вашего возраста. Это неудобно.

— Но все же?

— Я думаю, мы с Вами ровесники, — сказал я.

— Нет, Вы старше, — последовало в ответ.

Все было почти официально — на «Вы».

Так закончилась еще одна встреча, после которой я чувствовал, что теряю голову. Мне хотелось видеть Раису и попадаться ей на глаза. И это происходило, поскольку движение в общежитии непрерывное, и так или иначе приходится по несколько раз встречаться в течение суток на проходной, в столовой, но чаще всего в библиотеке. Но и тут: «Здравствуйте!» — «Здравствуйте!» и не более того. Держала Раиса себя строго.

Она меня просто заворожила. Даже в той скромной одежде, которую она носила, действовала на меня очень сильно. То вдруг она появлялась в небольшой шляпке с вуалью. С чего бы это? Видимо, все-таки беспокоилась о том, какое впечатление производит на окружающих.

Михаил Горбачев - студент первого курса МГУ (второй справа).

Михаил Горбачев - студент первого курса МГУ (второй справа).

Однажды я увидел ее с высоким парнем в очках. Он угощал ее шоколадными конфетами. Я поздоровался с ней. Она ответила. На этом закончилась и эта встреча. Попросил Юру узнать, что это за парень, с которым я встретил Раису. Юра через некоторое время доложил мне, что это студент-физик и зовут его Анатолий Зарецкий. Юра тогда сказал:

— Знаешь, Михаил, я должен тебя огорчить. По сведениям, которые я раздобыл, у них большие планы на совместное будущее. «Ну что же, значит, опоздал», — подумал я.

Примерно через два месяца я отправился на один из концертов в наш клуб. Зал был переполнен до отказа. Я шел по проходу к сцене. Искал и не находил свободных мест. И вдруг передо мной встала девушка в платьице в синий горошек. Это была Раиса.

Она спросила:

— Вы ищете место?

— Да.

— Пожалуйста, садитесь на мое, я ухожу.

Я не знаю, что меня подтолкнуло, — какой-то внутренний импульс сработал. Я сказал:

— Я Вас провожу.

Она не возражала. Я почувствовал: что-то с ней происходит. Спросил:

— А почему Вы уходите?

— Что-то нет настроения.

Действительно, настроение у нее было никудышное. Когда мы вышли из зала, я сказал:

— Давайте походим, погуляем.

— Я не против.

— Тогда нам надо одеться потеплее.

Через 10 минут встретились. Часа два ходили — от Яузы до метро «Сокольники». Это была наша первая совместная прогулка. Было холодно. Но настроение у нас обоих улучшилось: говорили о студенческих делах. Вернулись на Стромынку, наверное, часов в 11 вечера.

Наши комнаты были на разных этажах, но недалеко друг от друга. Я довел ее до самых дверей и сказал:

— Хорошая прогулка. Мне очень понравилось.

— Да-да.

— А что Вы будете делать завтра вечером?

— Не знаю.

— Может быть, в кино сходим? Занятия у вас заканчиваются, как и у нас.

— Давайте.

— Я тогда зайду за Вами часов в пять.

— Хорошо.

На следующий день мы отправились в кино. Ели мороженое и потихоньку говорили о том о сем, я бы сказал, о пустяках. Мне кажется, вот в таких случаях пустяки имеют огромное значение: не с показа же паспорта начинать знакомство, лучше — с пустяков.

"Выпускник. "

"Выпускник. "

Так начались наши прогулки, почти ежедневные. А в один из вечеров Раиса пригласила меня в свою комнату, в которой собрались уже знакомые студентки. Девчонки были боевые, языкастые. Какой-то внутренний голос мне сказал: лучше помалкивай. Я отвечал на вопросы, но ничего не спрашивал.

Конечно, Раиса выделялась среди них. Она не была писаной красавицей, но была очень милой, симпатичной: живое лицо, глаза, стройная, изящная фигура (в начале учебы в университете она занималась гимнастикой, пока не сорвалась с колец) и завораживающий голос, который и сейчас звучит у меня в ушах…

В комнате Раисы помимо нее и Нины Лякишевой жили Лия Русинова и еще одна Нина, которые были в дружбе со студентами философского факультета — Юрием Левадой и Мерабом Мамардашвили. Юрий Левада стал потом профессором, создателем и руководителем Социологического центра, который теперь носит его имя. Его жизнь оборвалась совсем недавно.

Мераб Мамардашвили — высокий, красивый грузин. Уже тогда за ним ходила слава человека, подающего большие надежды. Мераб с годами занял выдающееся место среди философов СССР. Жаль, что он ушел из жизни слишком рано.

Меня как-то спрашивали о Мерабе, но наши встречи с ним были мимолетными, как и с Юрием Левадой. Я мало что мог сказать о них в личном плане. Когда в Грузии в начале 90-х происходили бурные события, Мераб произнес знаменитые слова, которые услышали не только в Грузии, но и во всем Союзе: «Если мой народ проголосует за Гамсахурдиа, я пойду против своего народа».

Но это все было потом, а тогда все мы трое постепенно переженились на девчонках этой комнаты. Правда, только мы с Раисой до конца остались вместе, верными нашему выбору. Сначала разошлись Мераб и Нина, а затем — Юрий и Лия. Уже после смерти Раисы я получил большое, написанное от руки, письмо от Нины — жены Мераба. Я храню его как память о нашей студенческой молодости. А недавно оно вошло в книгу о Раисе «Штрихи к портрету»*.

Наши факультеты (юридический и философский) размещались рядом на Моховой улице, и мы с Раисой часто после занятий встречались во дворике под аркой и отправлялись гулять по Москве. Как минимум у нас всегда было два, а то и три кинотеатра по пути. Нам было хорошо вместе. Сначала мы ходили рядом, потом — взявшись за руки. Для нас это стало не просто привычкой, мы через это соприкосновение рук постоянно физически чувствовали друг друга.

Все у нас шло прекрасно. Мои однокурсники в шутку говорили: «Мы потеряли Михаила». А Юра Топилин и Володя Либерман стали друзьями и Раисы. Они высоко ценили свои «заслуги» в рождении нашего чувства.

Но в один из зимних дней произошло неожиданное. Как обычно, мы встретились после занятий во дворике МГУ на Моховой. Решили на Стромынку идти пешком. Всю дорогу Рая больше молчала, нехотя отвечала на вопросы. Я почувствовал что-то неладное и спросил прямо, что с ней. И услышал: «Нам не надо встречаться. Мне все это время было хорошо. Я благодарна тебе. Но я уже пережила разрыв с одним человеком, в которого верила, и не вынесу еще раз подобное. Лучше всего прервать наши отношения сейчас, пока не поздно»…

Мы долго шли молча. Подходя к Стромынке, я сказал Рае, что просьбу ее выполнить не могу, для меня это было бы просто катастрофой. Это и стало признанием в любви.

Вошли в общежитие, проводил Раю до комнаты и, расставаясь, сказал, что буду ждать ее на том же самом месте, во дворике у здания МГУ, через два дня.

— Нам не надо встречаться.

— Я буду ждать.

Через два дня мы встретились. И больше уже никогда не расставались.

Вскоре она поведала мне о своей истории…

— Мы дружили долгое время с Анатолием Зарецким. Договаривались о свадьбе. Его родители жили то ли в Литве, то ли в Латвии. Отец был директором Прибалтийской железной дороги, «железнодорожный» генерал. Мать — довольно внушительная, яркая, с большими амбициями дама. Были назначены смотрины. Мать приехала в отдельном спецвагоне. Меня пригласили на эту встречу. Матери я не понравилась. Толя не смог противостоять ей. Произошел разрыв. Мне было так горько и обидно. Казалось, что жизнь закончилась. А подруга сказала мне: зачем тебе такой человек?

И аспиранты, и физики, и математики знали о том, что произошло между Раисой и Анатолием. Начались массовые ухаживания за Раисой. Потом — наша встреча, за которой последовало то, о чем я рассказал. Мы оба сделали выбор. Раиса трудно сходилась с людьми, но в дружбе была преданной. И для меня она стала верным другом, любимой женой.

В одну из летних ночей в скверике все того же студенческого общежития на Стромынке мы с Раисой проговорили до самого утра. В ту ночь мы договорились всегда быть вместе.

На летние каникулы я поехал домой в Привольное и сказал о предстоящей женитьбе отцу и матери. Они не видели и не знали Раису, но особых возражений не последовало. Еще раньше я написал директору МТС письмо-обращение с просьбой дать мне возможность поработать по моей старой профессии — помощником комбайнера. Объяснил, что у меня в жизни предстоят большие события и я нуждаюсь в деньгах. Получил разрешение. Раиса уехала на каникулы в Башкирию, но своим родителям ничего не сказала.

Вот так мы, полагаясь на самих себя, решили самый главный вопрос для нас. Я приехал в Москву с деньгами. Приехал раньше, чтобы встретить Раису. Боже мой, как мы были рады, встретившись на Казанском вокзале. Начались прекрасные, неповторимые дни переживаний… Надо было сшить свадебное платье, мне впервые в жизни заказали костюм из ткани темно-синего цвета, которая называлась «Ударник». Тогда же перед регистрацией мы сфотографировались в художественном фотоателье у метро «Кировская». Это самые лучшие фотографии в нашем фотоальбоме.

Свадьбу наметили на ноябрьские праздники. С регистрацией не спешили. Но как-то шли по мосту через Яузу в сторону Преображенской площади. Сразу за мостом находилось здание загса Сокольнического района. Я предложил Раисе: «Давай зайдем». — «Давай».

Зашли, выяснили, какие документы необходимы для оформления брака, подали заявление. А 25 сентября 1953 года с самыми близкими друзьями вновь переступили порог этого почтенного учреждения, где и получили за номером РВ 047489 свидетельство о том, что гражданин Горбачев Михаил Сергеевич, 1931 рождения, и гражданка Титаренко Раиса Максимовна, 1932 года рождения, вступили в законный брак, что соответствующими подписями и печатью удостоверялось. Все было очень прозаично. Не так, как теперь происходит во Дворцах бракосочетания. Но потом не было ни одного года, чтобы мы не праздновали этот день. Где только нас эта дата ни заставала — и дома, и в поезде, и на отдыхе, и даже в самолете. Чаще всего мы отмечали только вдвоем. Нам так хотелось. Нам так было хорошо.

Однажды наш личный праздник пришелся на время отдыха в Кисловодске. 20-летие нашего брака — 73-й год. Я заказал столик на двоих в загородном ресторане в горах. Прекрасное место. Ресторан был переполнен отдыхающими. Музыка, танцы, тосты, тосты, тосты! По моей просьбе нам принесли бутылку шампанского, бутылку «Столичной» водки и кавказской закуски. У нас был такое хорошее настроение, что я и не заметил, как прошло несколько часов. И под это настроение мы все выпили: Раиса — бокал шампанского, а я — все остальное. Больше со мной такого не случалось.

В самом начале 90-х, когда я «оказался не у дел», в Москве мы решили, несмотря ни на что, в очередной наш день пойти в ресторан «Оперá». Раисе захотелось выпить рюмку хорошего коньяка. Коньяк нам понравился. Мы заказали еще по рюмке. Звучала музыка. Стало так хорошо. Но оказывается, мы пили дорогой коньяк — «Луи ХIII», поэтому этот ужин «встал нам в копеечку». Я с трудом наскреб нужную сумму — все, что было у меня тогда с собой, чуть не оскандалился.

…В нашем семейном «фольклоре» сохранилась память о том, что именно в первые дни нашей совместной жизни Раисе приснился сон.

Будто мы — она и я — на дне глубокого, темного колодца, и только где-то там, наверху, пробивается свет. Мы карабкаемся по срубу, помогая друг другу. Руки поранены, кровоточат. Невыносимая боль. Раиса срывается, но я подхватываю ее, и мы снова медленно поднимаемся. Наконец, совершенно обессилев, выбираемся из этой черной дыры. Перед нами прямая, чистая, светлая, окаймленная лесом дорога. Впереди на линии горизонта — огромное, яркое солнце, и дорога как будто вливается в него, растворяется в нем. Мы идем навстречу солнцу. И вдруг… С обеих сторон дороги перед нами стали падать черные страшные тени. Что это? В ответ лес гудит: «враги, враги, враги». Сердце сжимается… Взявшись за руки, мы продолжаем идти по дороге к горизонту, к солнцу…

25 сентября 1953 года мы зарегистрировали наш брак. Но мужем и женой мы стали, когда переехали в начале октября на Ленинские горы в общежитие. В те дни студенты ездили на заготовку картофеля в Можайский район. В один из вечеров, когда я вернулся, Раиса организовала в своей комнате вечер на двоих — вечер, который для нас означал всё и навсегда.