Премия Рунета-2020
Россия
Москва
+2°
Boom metrics
В мире16 сентября 2018 22:00

Молокане Азербайджана: «Мы - русские. И ими остаемся»

Чем живет единственный в Азербайджане колхоз, который организовала и сохранила «русская деревня»
Русские жители деревни Ивановка в Азербайджане Иван Михайлович и Мария Васильевна Орловы.

Русские жители деревни Ивановка в Азербайджане Иван Михайлович и Мария Васильевна Орловы.

Фото: Александр ГРИШИН

- Знаешь, я не люблю сметану и другую молочку, - сказал мне знакомый бакинец, сотрудник администрации президента Азербайджана. – Но когда попробовал то, что делают русские молокане из колхоза Никитина, то понял, что до этого сметану я просто не пробовал.

В принципе, наверное, так может сказать каждый, кому довелось дегустировать продукцию из деревни Ивановка Исмаиллинского района Азербайджана, места, где компактно проживают русские «духовные христиане»-молокане, русские баптисты, лезгины и азербайджанцы.

ПОД ЗАЩИТОЙ ДВУХ ПРЕЗИДЕНТОВ

- А почему это у Вас за спиной висит портрет Гейдара Алиева, а не действующего президента? - интересуюсь я у председателя единственного на весь Азербайджан сохранившегося до сего дня колхоза. Ордена Трудового Красного знаменит колхоза имени Никитина, его бессменного на протяжении более чем 40 лет председателя, героя Соцтруда.

- Гейдар Алиевич у меня за спиной - это наша защита, наш гарант, человек, который сохранил наше хозяйство, а, значит, и нашу деревню, - Василий Иванович Новосельцев, председатель правления, за словом в карман не лезет. - А портрет Ильхама Гейдаровича на боковой стене, так это он все время на нас смотрит, правильно ли мы тут работаем.

Подхожу к креслу председателя, действительно, молодой жгучий красавец, каким комплиментарно изобразил действующего главу республики художник, наверное, местный, пристально следит за креслом председателя.

Председатели колхоза - люди вне времени и географии. Первое, что делает человек в этой должности, принимая гостя, - это тащит тебя за стол. И неважно, духовный ли он христианин, как еще называют молокан, баптист, православный ортодокс, или ортодоксальный коммунист. Он просто уверен, что до сих пор ты жил, измученный голодом и неправильным питанием невкусными продуктами, и Господь (или секретарь райкома, а то и редактор газеты) направил тебя к нему именно для того, чтобы он исправил эту историческую несправедливость. Я словно бы на машине времени пронесся на почти сорок лет назад, когда выпускником журфака начал ездить по совхозам и колхозам Московской области корреспондентом сельхозотдела районной газеты. В таких условиях лучше сразу сдаться, но выговорив условия. Например, походить сначала по селу.

- Из России изгонять нас стали еще при Екатерине II. И в Азербайджане и по Кавказу было много мест, где молокане селились. Наши предки сначала несколько десятилетий жили не здесь, а ниже. Но там климат сырой, река, комары, заболевания. А через несколько десятилетий Иван Першин, один из основателей нашей Ивановки, поднялся выше, сюда, - рассказывает Новосельцев историю села. - А тут чернозем, равнина, климат прекрасный, комаров нет, все же 850 метров над уровнем моря. Взяли разрешение у властей, основали поселение, каких-то 35-37 домов поначалу было, и начали раскорчевку. Посмотри, вид какой!

Вид действительно завораживает. Вдали поднимается горная гряда Кавказского хребта с вершинами, укутанными вечными снегами. А это значит, что там горы явно выше трех тысяч метров. Между ними и нами поля, луга.

- Самая высокая вершина у нас - 3800 метров, - продолжает председатель. - Многие считают, что она обладает мистической силой. И летом на нее тянутся вереницей паломники разных религий. Наши тоже, бывает, ходят. Бесплодные, например. Некоторые потом действительно обзаводятся детьми.

Пейзаж впечатляет не только видами, но и звуками. В соседнем пруду, что всего метрах в тридцати от колхозной столовой лягушки настолько громко и массово празднуют весну, что приходится повышать голос для того, чтобы быть услышанным собеседником. Пруд совсем небольшой, метров 130 на 60, но Новосельцев уверяет, что в нем водится аж 6 видов рыб.

- Сома отсюда вытащили однажды на 80 килограмм, - хвалится он водным достоянием колхоза, но, встретив мой недоверчивый взгляд, немного стушевывается и добавляет. - А белого амура на восемнадцать кг.

Василий Новосельцев о потрете Алиева: "Он смотрит, правильно ли мы тут работаем".

Василий Новосельцев о потрете Алиева: "Он смотрит, правильно ли мы тут работаем".

Фото: Александр ГРИШИН

Сейчас в деревне 1150 дворов. В моменты наивысшего развития жило тут до 5 тысяч человек, а в наше время осталось немногим больше 3-х тысяч. Народ, хоть и помалу, разбегается. Есть и дома заколоченные, но они не брошены. Как говорит Новосельцев, уехавшие «в город» дети просто берут к себе родителей. А некоторые из уехавших, через какое-то время возвращаются и насовсем. Как вернулся после учебы и сам председатель, отец которого Иван Новоселов тоже прожил в Ивановке всю жизнь, а после ухода на пенсию занялся пчеловодством. Мед в Ивановке знатный, говорят, лучший в Азербайджане. И говорят так не в Ивановке, а и в Баку.

Хозяйство в Ивановке, как признается председатель, среднее: 5 тысяч гектар – пашня, из них под зерновыми – 3 тысячи, 5 тысяч гектар – собственные пастбища, еще 7 тысяч арендуют у соседей. 1300 голов крупного рогатого скота, поболе 7 тысяч голов, как говорит Новосельцев, овцепоголовья.

- А еще 300 гектар отборного виноградника, - такое вино делаем, - Новосельцев аж причмокнул. – Закачаетесь!

- Как вино? Разве вера разрешает?

- Это пить нельзя, а делать можно, - довольно усмехается председатель. – Наше вино и в Баку продается, и не только в наших магазинах, и в райцентре, и у нас в деревне. Не все тут у нас молокане.

КАЖДАЯ УЛИЦА КАК СВОЯ ГУБЕРНИЯ. НО ВСЕ ВМЕСТЕ

Это точно. Живут тут и баптисты, есть и духоборы, а что касается национальностей, то, кроме русских в селе много лезгин и азербайджанцев.

Мы топаем по Ивановке. Народу на улицах почти нет, кто в поле (в Азербайджане уже вовсю идут весенне-полевые работы), кто на службе в молитвенном доме.

- Вот это у нас Дом культуры, - Василий Иванович делает размашистый мах рукой, и можно понять эту размашистость: такому многоколонному зданию на другом конце площади могут позавидовать очень многие, например, из областных драматических или оперных театров в России. – акустика у нас в зале великолепная.

Фото легендарного председателя колхоза Никитина на почетном месте.

Фото легендарного председателя колхоза Никитина на почетном месте.

Фото: Александр ГРИШИН

А на нашем конце площади – памятник Гейдару Алиеву, а еще с одной стороны – бюст легендарного председателя колхоза Никитина. Говорят, они дружили. Впрочем, почему говорят? Ведь Алиев действительно спас плод жизни и трудов Никитина, позволив оставить колхоз посреди капиталистического окружения. И разрешил назвать колхоз в честь Никитина после его смерти.

ДК встречает прохладой и репетицией одного из многочисленных кружков. Тут не только акустика великолепна. Но и сам зал убран, можно сказать, «по-богатому»: мягкая обивка стационарных кресел, их фигурные ручки, тяжелый занавес наводят на ассоциации с чем угодно, но только не с сельским ДК.

- Тут у нас все выпускные вечера проходят, свадьбы играют, в армию провожаем молодежь, - резюмирует Новосельцев, когда мы снова выходим из прохлады ДК на палящее солнце.

Идем дальше, и через каких-то метров 50-70 перед нами Ивановская средняя школа. Прекрасное, современное, хорошо оборудованное здание, в котором учатся 600 с лишним детей. Бассейн с 25-метровыми дорожками. Краеведческий музей в самой школе об истории села и его выдающихся представителей.

- Летом бассейн непопулярен, дети на речку бегают, - говорит председатель и оживляется. – А вот то футбольное поле для школы мы сделали после победы наших мальчишек на первенстве района.

Как раз в это время закончились занятия и школьники прыснули на улицы и лучиками потянулись компаниями от школы по всем окрестным улицам, как лучики от солнца: белые, рыжие, черненькие.

- У нас Ивановка поделена как будто. Нижняя часть – одни люди, с одним говором. Верхняя часть – немножко другие люди. Середина – третьи. А все вроде родственники. Видно, из-за того, что переселялись с разных губерний. На одной улице живут выходцы из Воронежской губернии, на другой – из Тамбовской, на третьей – с Кубани. И так далее. И хоть все пережениваются, все равно особенности у улиц остаются, - видно, что председатель гордится своим селом.

Наконец мы добираемся до колхозной столовой, где уже накрыт стол. Практически все, что стоит на нем – местного производства.

- Вот вам та знаменитая сметана, - усмехается Новосельцев. – 60% жирности. Мы и масло делаем великолепное, и всю линейку молочную на мини-заводе своем. Нас в Баку знают, продукты не залеживаются в магазине. Есть и мини-завод по производству подсолнечного масла. А зерно мелем жерновами, установленными еще в 1893 году. Мы все остальное переделали на современный лад, технологии запустили нынешние, но жернова те уникальные, мы от них не отказываемся.

И ведь не скажешь, что в Ивановке оторвались от современной жизни, ушли в какой-то скит или забились в нору. В каждом доме телевизоры, причем современных моделей, Интернет проведен по домам, практически каждая семья имеет машину. Ну да, не «Мерседес» ручной сборки или «Ягуар», чем, кстати очень любят попонтоваться в Баку – или «классика» АвтоВАЗа или бюджетные иномарки. Люди здесь действительно не любят понтоваться. Они живут без спешки, но в достатке, который создают сами, и с достоинством. В селе имеется своя АТС, отстроена новая больница, для дошкольников - детсад на 120 мест. А для туристов, которые начинают съезжаться с весны – даже отдельный гостевой дом.

Впрочем, просто заезжим туристам здесь не особо рады. Суетные они, лезут в чужую жизнь бесцеремонно. А у тутошних молокан свой, веками выработанный уклад.

- Здесь своя, очень высокая культура, - делится Новосельцев. – Уважение к старшим, к женщинам, к руководству - это веками уже. Религия запрещает пить, курить, прелюбодействовать. Проводится бракосочетание, поженился – развод не то что запрещается, но развода не должно быть до смерти. Не одобряется это. На собрание религиозное община не пускает человека, если он прелюбодей. Стыдят человека, чтобы он каялся и подумал, стоит ли это делать впредь. И это, я считаю, правильно.

- А смешанные браки?

- Конечно, есть, - председатель пожимает плечами. – Но все равно, поймите, все равно мы русские. И ими остаемся.

Типичный домик в Ивановке.

Типичный домик в Ивановке.

Фото: Александр ГРИШИН

СОКОЛ ИВАН ОРЛОВ

Всю пасхальную неделю молокане ежедневно проводят по две службы. А в тот день, когда я побывал в Ивановке, в одной из семей случилась печальная утрата, и многочисленные знакомые, соседи и родня отправились туда на помощь. Колхоз, кстати, в таких случаях помогает, выписывая семье усопшего по 50 кг. мяса и хлеба на поминальную трапезу.

Так что, найти кого-то если и не из старцев, то хотя бы из стариков, было почти нереально. Однако, в какой-то степени мне повезло. Дома оказался вместе со своей супругой 77-летний Иван Михайлович Орлов, невысокий, ладно скроенный и крепко сшитый пожилой мужчина, назвать которого стариком язык просто не поворачивался.

- А что это вы без бороды? - недоуменно спросил я, глядя на его чисто выбритое лицо. Посмотрел ведь до того в сети, что молокане бород не бреют. Как и классические старообрядцы, хотя, по сути, молокане староверами, и вообще, православными, не являются.

- Вера, она не в бороде, - зыркнул на меня Иван Михайлович. - И не в иконах ваших. Она - в душе.

- Дурак ты, Сашка! - мысленно обругал я себя за неудачное начало разговора, но, войдя в дом, совершенно искренне изумился белейшей русской печи. - Ух ты, печка! Я в детстве с бабушкой и дедушкой на такую лазил, мы там в карты с ним играли.

- А вот мы со своими бабушками никогда не играли в карты, ни в какие азартные игры. У нас были только лото, нарды, шашки, шахматы, домино, - улыбнулся Орлов и посерьезнел. - Так получилось, что отец мой меня видел, а я вот его нет. Я родился осенью 1941-го, он уже был в армии, учили их. И вот, когда мне было два месяца, он пришел на побывку, в декабре, на побывку перед отправкой на фронт, и на меня посмотрел. А в 44-м погиб. Так уж вышло.

- А вы тут всю жизнь прожили, в этом селе?

- Да. Всю в колхозе нашем, кроме того времени, когда в армии служил, с 1961-го по 1964-й. У меня в казарме над головой Никита Сергеевич висел. Прямо над койкой. У соседа - Ленин. 15 октября 64-го, когда его убрали, был выходной день, лежим, спим. Слышу, на меня что-то сыпется из стены и моя тумбочка ерзает: гыр-гыр-гыр. Думаю, сейчас я тебе покажу, я же уже на дембель шел. Глаза поднимаю – хромовые сапоги передо мной. Посмотрел – замполит снимает портрет Хрущева. И во двор. Потащил.

- А почему вы говорите «в этом колхозе», а не в селе?

- Наше хозяйство, наше село. Это одно и то же. Наш колхоз, наше хозяйство – это наш дом. Мы в нем родились, так живем. Я из армии демобилизовался 25 декабря.

- А что так поздно? Командование обычно самых нерадивых позже всех отпускает.

- У меня другой случай был, - Иван Михайлович даже приосанился. - Командир батальона хотел меня уговорить остаться на сверхсрочную.Наши ребята ушли чуть раньше – в начале декабря. А мне сказал: не останешься – я тебя после Нового года отпущу. Но 25 декабря решил меня не уговаривать, проездные документы в руки дал - и в добрый час. Я служил в Тирасполе. Оттуда до Одессы доехал автобусом, а в Баку уже летел самолетом. Новый год дома встречал.

- А с девушкой до армии гуляли?

- Ох, мил человек, что же мы, не люди что ли? Как не гулять? Молодые парни – чем заниматься? В школе я до седьмого класса учился без проблем, оценки были стопроцентные. Потом приболел, хорошо так, месяца два пролежал. И в школу в тот год уже не пошел, остался на второй в том же классе. Потому пошел работать до сентября. А на работе таком кругу, что там и девчонки были.

- Тут мы уже познали новую жизнь, - Орлов что-то вспомнил, улыбнулся и стал чем-то неуловимо походить на артиста Сергея Никоненко, но тут же вспомнил, каким серьезным делом занят, интервью дает москвичу и вновь вернулся к стезе сознательности. - А в сентябре я повторно пошел в школу. Десять классов закончил, потом закончил курсы электриков после школы. Поработал на страде в колхозе помощником комбайнера и пошел в армию.

- И как, та девушка дождалась вас из армии?

- Ну как? Нормально. Вон она по двору до сих пор ходит, - Ивана Михайловича воспоминания начали прямо аж распирать. - Парнем я шустрым был. А в селе девчонок много. В армии сидишь, дневалишь, делать нечего, и всю ночь пишешь этим, тем, этим, отправляешь. Потом почтальон приносит такую пачку.

Памятник Гейдару Алиеву в Ивановке.

Памятник Гейдару Алиеву в Ивановке.

Фото: Александр ГРИШИН

- Но по двору-то та же самая ходит, несмотря на Вашу шустрость.

- С 1966 года мы с ней вместе по двору ходим, душа в душу живем. Дети выросли, определились, уже внуки пошли.

- Сколько?

- Два сына. Старший с 1966 года, а второй с 1971-го. Уже матерые. Внуков трое – два внука и внучка. Дети в Тольятти живут. Старший учился в Баку, поступил, как армию закончил. Один курс отучился, потом перевелся в Тольятти. И там закончил. А младший с армии прямо туда уехал. Так они и остались там. А женились оба на девочках с нашей деревни.

КОМУ И В ГОРОДЕ ПЛОХО, А КОМУ И В СЕЛЕ ХОРОШО

- Сами уехали, девчонок местных увезли. А с учетом внуков - на семь человек обезлюдели деревню. А, говорят, русских и так меньше становится.

- Так что же тут сделаешь? Не силком же держать молодежь. Главное мы им дали для жизни, родительское воспитание, а дальше они сами. Молодежи мало остается.

- Красивой жизни им хочется или что?

- Не знаю, какая там у них красивая жизнь. Те, кто уезжал в 60-е годы или позже, но при Союзе, там обосновались и живут, и те, кто сейчас уезжает, - это большая разница. Как небо и земля. Те уже там освоились, они там свои. Они работают. А эти приехали. Вот раньше у нас солдаты были, жили в палатках. Они возили дрова из леса и грузили в вагоны. Некоторые остались здесь жить. Женились. Про них говорят: пришелец пришел. Он тут уже женился, дети у него – пятеро выросли. Он уже старик, а все пришелец оставался. Так наши, которые туда сейчас уезжают, они тоже на таком положении там живут. А мы тут все пережили вместе. Было время и тяжелое, а потом стало легче. Я ребенком с 14 лет уже подпаском работал. На ферме помогал. После войны тяжело было. В 1951 году наши бани и хаты некоторые были соломой крыты. А с кормами было тяжело, приходилось с крыш снимать. К нам лично в 1951 году сосед через дом, дед Тимофей, он был и бригадиром, и сельсоветом, приходит и моей матери говорил, что придется нашу сараюшку «раскрыть». Она отвечает: а у меня коровка есть. Нет, говорит, свою коровку – ты в подол насыплешь чего-нибудь, принесешь, покормишь. А колхозный скот кормить надо. Пригнали сюда подводы. Гужевой транспорт был – лошади, быки. Подогнали, раскрыли, увезли. Тогда жили бедно, люди в долгах были. Придешь на склад, там есть расчетная ведомость, посмотришь – все красным записаны, все должники. Кое-кто – фиолетовые чернила.

- Потом-то получше стало?

А потом колхоз начал развиваться. И породность начали увеличивать. Обновлять. Трактора стали приобретать. Раньше колхозам кредиты давали. Сеяли, пахали, убирали. А в 60-е привезли нам новый сорт пшеницы «Азербайджан-2». Когда ее посеяли, а она дала 12,5 центнеров с гектара - это была сенсация на весь Союз. Тут уже колхоз наш воспрял. Людям дали зерна побольше – по 3-4 кг на каждый заработанный трудодень. Начали мы выходить из долгов. И мужик перестали из села на заработки уходить. Сейчас, в основном, азербайджанцы к нам приходят и работают – строят. А тогда наши мужчины все ходили по азербайджанским селам, строили, зарабатывали, чтобы семью кормить. А потом, когда зерно дали, уже каждая семья вздохнула, стали мужей своих жены прижимать: не бегай, а сиди дома. Мы с детьми заработали тонну пшеницы, а ты пошел, 200-300 рублей принес. Это не те деньги. Колхоз начал собирать силу. И с председателем нам повезло.

Герой Соцтруда Николай Васильевич (Никитин) даже после своей смерти, а он умер в 1994 году, здесь и царь, и воинский начальник. Богом, как в поговорке положено, его для жителей назвать нельзя, поскольку люди они верующие, и этим сравнением можно оскорбить их чувства, но уровень его наместника - это, похоже, вполне то самое.

- Наш Никитин всегда говорил: рыночная экономика нас спасает. Колхоз был многоотраслевой. У нас животноводство, зерноводство, птицеводство, свиноводство. Каждая отрасль давала прибыль. Совокупность всех этих прибылей нам давала хороший бюджет. Тогда уже начали выходить на рынки. Когда излишки зерна, потом семечки – все вывозили продавать в городах. Организовывали свои точки. В Гяндже была, в Баку была. Уже прибыль пошла в колхоз. Тут стали технику приобретать, тут породность скотины обновлять. То у нас бурые латвийские коровы были, потом шведской породы, потом с Уфы привозили черно-белых. И при Никитине мы добились очень хороших результатов.

РОДИТЕЛЬСКИЙ НАКАЗ И ЛИЧНЫЙ ПРИМЕР

- И вы все эти годы тут работали?

- Я и сейчас, если председатель попросит, на трактор сяду. Куда председатель попросит, туда и едем, помогаем. Пока ноги ходят, голова соображает. Пока еще нужные люди. Я вот свое хозяйство свел из-за возраста. Скотину держать уже по возрасту тяжеловато. У меня были три коровы, молодняк. Хозяйство было большое. Как за 70 перевалило, тогда уже тяжело. Им надо корм готовить. До января я еще держал одну корову. С приплодом. А потом решили с бабушкой, что хватит. Остались куры, овечки. Потому что в хозяйстве ничем не заниматься нельзя. Скука съест. На голый двор, выйдешь – скучно. Когда человек привык шевелиться, это его не радует. Но если председатель что скажет, всегда пойду помочь.

- И не надоело за всю жизнь?

- О чем ты, мил человек? На завод приходишь, ты знаешь - выпускаешь вот эту штучку. Она, бывает, так приедается, что на нее потом глядеть страшно. А колхоз – такая вещь: сегодня ты делаешь это, завтра – вот это. Работа меняется, она идет по сезону. Убирали зерно, начали сеять семечку, а то горох начинается, начали сено заготавливать. Виды работ разные. И работа не оседает на душу, что однотипная работа. Держим животноводство, свиноводство, полеводство. Пашем, сеем, убираем. Работа интересная в хозяйстве, когда, конечно, работаешь, а не сидишь лодырем.

- Я слышал, что в деревне на национальной почве ни одного конфликта никогда не было, ни одной драки.

- Как же можно такое устраивать с человеком другой нации. На этой почве у нас нет разногласий. А между собой ребята – как всегда. Сидят за столом, пьют, этот кулак туда, этот – сюда, разошлись, утром опять помирились.

- Как пьют? А вера?

- Молодежь на веру не смотрит. Вероисповедание у нас идет, когда человек сознанием уже в него приходит. Хоть в преклонных годах. Книгу видел? - Орлов показал на лежащую на приоконном столе Библию. - Там написано: вероисповедание принимает человек, который созрел к этому делу. А если ребятам 15-16 лет, им какая вера? Принуждать малолетку нельзя. А вот когда он созреет к этому делу, тогда пожалуйста. Старшие на своем примере давали знать своим детям, что это вещь нехорошая. Русская пословица говорит: в сознание битьем не приведешь. Если будешь бить ребенка, то не доведешь до него, что вот это нельзя. А если ты начнешь говорить ему с малых лет, он быстро схватывает. Я хвалиться не буду - у меня два парня выросли, я их никогда пальцем не тронул. Но с таких лет бывало: я на него глянул, глазами встретились – он уже заерзал: пап, а что я не так сделал? Рукоприкладство – это самая большая низость. Когда человек уже исчерпал все свои запасы слов воспитательных, поэтому он пускает в ход кулаки.

- Но если не желает тебя слышать, хамит в ответ, тогда это единственный способ пресечь наглость.

- Все равно надо стараться убедить. Если ты сможешь убедить человека, это остается надолго. А кулак, ремень – это ненадолго. Пошуметь – это в порядке вещей, убедить – это надо. Но рукоприкладство – это позор.

- А главное что в родительском воспитании, напутствии на жизнь? если не Бога брать, а просто по жизни.

- Ну, наверное, честным надо быть во всем. Это село молокан, им доверяли от и до, как честным людям. Вот приходишь в азербайджанское село, чего-то тебе надо. Кинулся – у тебя не хватает. Спрашивают: ты чей сын? А, знаю. Пожалуйста, никогда не отказывают. Даже в магазине в районе. Если молокан пришел, что-то там взял… народ считался самым честным. Чтобы кого-то обмануть, обвесить – у нас такого никогда не было. В 90-х, когда была заваруха, переворот «Народного фронта», спустя месяц я решил поехать в Аксу. Тогда по дороге были посты, паспорта проверяли. Приезжаем туда, заходим на рынок. Там столько народу. Если только локтем зацепил, в тебя сразу волком смотрят. Заходим в универмаг. Продавец обращается из-за прилавка: дядя, постой, отойти надо, только никого не пускай, а то бедокурят. Чего же не постоять. Он пошел, оттуда приходит потом: дядя, большое спасибо. Я ему говорю: в кассе рядом на расстоянии метра сидит человек твоего народа, твой брат. Его попросил бы. А он мне - дядя, нет. Почему? Он же твой брат. Дядя, нет. Так и не сказал мне причину. И до сих пор меня эта мысль мучает. Почему он своему брату не доверил, а какой-то пришел русский, оставил одного с товаром.

Уезжаешь из Ивановки, даже если ты пробыл в ней совсем немного – как частичку души отрываешь от себя. Очень жаль оставлять этих людей, которых так не хватает нам всем в обычной нашей жизни. Как будто мы потеряли то, что они сохранили. Честные люди, честные мысли, честные поступки. И даже сметана у них честная. В которой ложка стоит как вкопанная. И это ни капельки не художественное преувеличение.

КОМЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА

Алексей Мухин: Потомки эмигрантов массово уже не вернутся

Можно ли рассчитывать на репатриацию потомков эмигрантов из России, корреспондент «КП» спросил у политолога, Гендиректора центра политической информации Алексея Мухина.

- Алексей Алексеевич, можно ли рассчитывать на массовую репатриацию потомков эмигрантов из России и СССР и наших соотечественников из-за рубежа?

- В деле возвращения соотечественников надо учитывать, что принуждение тут совершенно исключено, а какая-то агитация будет работать мало. Надо создавать условия и информировать диаспоры о новых благоприятных условиях для возвращения. Но надо и помнить, что существуют уже устойчивые диаспоры, которые не вернутся никогда. В первую очередь, это потомки эмигрантов в 3-м, 4-м и более дальних поколениях. Они, хоть и чувствуют «дым Отечества», но на новой родине у них уже могилы отцов и дедов. И свое будущее они связывают с теми странами, где поселились их предки, и где им самим уже тоже хорошо.

- Но...

- Но при этом условия для возвращения хотя бы части диаспор создавать все равно надо. Иначе мы не решим никогда ту же демографическую проблему. Да и в случае репатриации мы получаем уже готовых специалистов в самых разных сферах.

И надо поддерживать их связь с Россией через те же культуру, торговлю. Развивать для них туристические маршруты по России. Не стоит забывать, что они несут пользу для России, даже проживая там. Взять хотя бы отмобилизованную русскоязычную диаспору в Германии. Которая если и не служит проводником интересов России в этой стране, то очень серьезно поддерживает немецкие политические силы, настроенные на дружбу с Россией. По сути, мы имеем политический десант в разных странах из числа наших соотечественников, которые сохранили теплые чувства к первой Родине.

Дому культуры в Ивановке позавидует и иной областной театр.

Дому культуры в Ивановке позавидует и иной областной театр.

Фото: Александр ГРИШИН

СПРАВКА «КП»

Русские за рубежом

Русскоязычные диаспоры - вторые по численности среди всех зарубежных диаспор в мире. На первом месте, понятное дело, китайцы.

Эмигранты из России уезжали несколькими волнами. Первая - это старообрядцы, спасавшиеся от репрессий. Вторая волна - бегство от репрессий из Российской империи вплоть до начала Первой Мировой войны. Следующая волна эмигрантов — уже после революции и Гражданской войны. Еще одна значительная волна прокатилась, начиная с 1939 года и закончилась после окончания Второй мировой войны. И, наконец, самая последняя и массовая волна эмиграции началась в ходе перестройки и развала СССР и не закончилась и по сей день.

В роли зарубежных диаспор оказались после развала СССР и русские в бывших советских республиках, ставших суверенными государствами. В целом ряде стран, как, например, в США не делают разницы между украинцами, русскими, белорусами и выходцами из других бывших республик СССР, называя всех скопом «русскими».

Всего в более чем в 88 странах мира сейчас проживает 30-35 миллионов человек, имеющих российские (советские) корни.

Самые крупные русские (русскоязычные) диаспоры на данный момент*

количество человек (в тысячах)

Германия - 3 700

США - 3 200

Израиль - 1 100

Франция - 500

Аргентина - 300

Австралия и Новая Зеландия - более 120

* Кроме стран СНГ

Всего в наше время, если считать нынешних эмигрантов и потомков эмигрантов более ранних волн, более чем в 88 странах мира сейчас проживает 30-35 миллионов человек, имеющих российские (советские) корни.