«Муж не хотел идти на «Онеге», но другой работы не было»: С момента трагедии в Баренцевом море прошло полгода
Родным экипажа "Онеги" некуда нести цветы. Фото: Александра Михова
- Мы узнали о гибели сына от журналистов. Мужу в социальных сетях написали: «Кем вам приходится матрос Юрий Шевцов?». Он ответил, что это сын, и спросил, что случилось. «Включите телевизор…» - написали нам потом, - рассказывает Елена Шевцова.
28 декабря 2020 года в Баренцевом море Елена потеряла сына. Юрий ушел на ярусолове «Онега» на промысел к Новой Земле. Ранним утром судно зачерпнуло волну при выборе яруса (так рассказывают выжившие и говорится в материалах следствия) и затонуло. Все случилось буквально за три минуты. Для 17 членов экипажа Баренцево море стало могилой, спаслись только двое - второй помощник капитана Владислав Буторин и матрос Руслан Катюхин.
26 июня те, кто потерял в Баренцевом море близких, вышли в Кольский залив, чтобы кинуть цветы на серые волны. Фото: Александра Михова
Сейчас «Онега» лежит на глубине почти 130 метров примерно в 40 километрах от Новой Земли. Сегодня, 28 июня, полгода с момента трагедии. Родные погибших моряков хотели в этот черный день дойти до места крушения судна, но от Мурманска туда почти три дня ходу. Поэтому вышли в Кольский залив, потом к острову Кильдин, чтобы бросить в серые холодные волны цветы и посмотреть в глубину, которая забрала жизни близких людей. Журналистов на борт судна «Мороз», на котором отправились родственники погибших моряков, не пустили - в администрации города сослались на ковидные ограничения. Хотя родственники готовы были уступить свои места, лишь бы были представители СМИ, но даже с ПЦР-тестами и сертификатами о прививках журналистов и ТВ не пустили.
Поднять невозможно оставить
Выход в море состоялся 26 июня. Голубое небо, щуришься от солнца. 28 декабря же стояла непроглядная темнота полярной ночи, море было неспокойным. Корпус «Онеги» быстро обледенел, и удара волны хватило, чтобы судно пошло ко дну. Непогода в последующие дни мешала поисково-спасательным работам, их то и дело останавливали. Многие из родственников до сих пор не верят, что моряков нет в живых, одна семья даже отказалась получать свидетельство о смерти.
- Юра был самый молодой член экипажа, ему недавно исполнилось 26 лет. За полгода до трагедии он женился, хотел сходить в срочный рейс по контракту и переехать к нам в Санкт-Петербург, мы ему присматривали квартиру, а он не вернулся… Ушли они 11 декабря, 5 января мы его ждали домой, - продолжает Елена Шевцова. – Мы разговаривали с другими родными - перед бедой у некоторых были предчувствия, кому-то сны снились…
Еще у одного матроса - Владимира Тимербаева – в июне должна была быть свадьба. Вместо белого платья невеста надела черное, вместо свадебного букета, который бросают незамужним подругам, в волны Баренцева моря летят красные розы и гвоздики...
Была версия, что тела моряков могут находиться внутри ярусолова. Но поднять его, чтобы обследовать и по-человечески похоронить моряков, - та еще проблема. Только подводное обследование стоит 25 миллионов рублей, а сам подъем обойдется почти в миллиард.
- Но мы будем настаивать на нем. Без него выводы следователей, техническая и судоводительская экспертизы невозможны. Виртуально и по документации установить причины трагедии невозможно. Мы не верим в достоверность документов из Росрегистра. «Онега» 1979 года постройки, оно было переделано. В рамках следствия мы не говорим о некоторых вещах, но судно было технически неисправно, - говорит Елена Шевцова.
Для 17 моряков Баренцево море стало братской могилой. До сих пор их близкие не верят в случившееся. Фото: Александра Михова
«Был отрешенный и все время думал о судне»
Старший мастер обработки Игорь Бондаренко с 29-летним стажем уходил в последний рейс на «Онеге» неохотно. И не пошел бы, да работы в рыбном Мурманске не так много.
- Он уже ходил на нем однажды, знал его особенности и говорил, что на нем можно ходить летом или весной, а зимой опасно, - говорит вдова Елена Бондаренко.
Роковой рейс ярусолова начался с проблем. Перед ним «Онега» должна была прийти в Мурманск, а ушла в Архангельск, где сдала груз и встала на ремонт в док, потом вся команда заболела коронавирусом. Только 5 ноября судно вышло в Мурманск, а 13 декабря ушло к Новой Земле. Елена на тот момент не видела мужа с 3 июля, когда Игорь ушел в рейс. Ему удалось 11 декабря выйти в город в поликлинику, и тогда Елена смогла его наконец обнять. Как оказалось, в последний раз… А другие члены экипажа не смогли встретиться с семьями из-за коронавирусных ограничений, и их родные надеялись, что после Нового года им это удастся.
- Игорь говорил о плохом состоянии «Онеги»: она постоянно обесточивалась, главный двигатель глох даже после ремонта. 11 декабря муж пришел домой на три часа очень странный, отрешенный, постоянно думал о судне. Я даже занервничала: «Оторвись от него!». Но было словно какое-то наваждение, которое его затягивало, - вспоминает Елена Бондаренко. – Море он не любил, говорил, что если бы на берегу были достойные заработки, он бы остался. Два раза пытался уйти, но семью надо было кормить. Когда попадал в шторм, молился Богу и клал рядом с собой гидрокостюм. И мне было странно слышать, что капитан «Онеги» решил в шторм ловить рыбу.
С моря муж по спутнику звонил ей часто. Говорил, что рыба плохо ловится, поэтому идут к Новой Земле. Елена помнит, что Игорь не понимал выбора района для рыбалки – у архипелага часто штормит. 26 декабря днем старший мастер в последний раз позвонил домой и сказал, что погода плохая, лед на судне образуется очень быстро, приходится все время его откалывать. Экипаж на ярусолове был опытный, многие ходили десятки лет.
- Он сказал: «Дай Бог живым вернуться, больше на «Онеге» никогда не пойду». О трагедии я узнала одной из первых: около 8 утра позвонила знакомая, у которой супруг был неподалеку от места крушения, и спросила, где ходит мой муж. А потом рассказала, что случилось. Это был шок, я не могла поверить. Ребенок в школе, я одна… Дальше все как во сне, - говорит вдова. – У нас до сих пор ощущение, что Игорь в рейсе. У нас две дочери, 15 и 24 лет, четырехлетний внук. Мы ждем…
Раиль Тимербаев, моряк с опытом работы 40 лет, тоже начинал ходить в море матросом, как и его сын Владимир. О рыбалке у Новой Земли знает хорошо:
- Там и летом бывают шторма, зимой, конечно, покруче. В 2012-м или 2013 годах лед откалывали и в сентябре. Зато в ноябре, помню, море было как зеркало. Все зависит от ветра.
Родные погибших моряков будут добиваться, чтобы затонувший ярусолов подняли. Фото: Александра Михова
Сбежал, чтобы попрощаться
Судовладелец - колхоз имени М. И. Калинина - купил ярусолов за несколько месяцев до беды. Когда она случилась, с родственниками членов экипажа работали психологи, сотрудники МЧС, правительство региона, а вот судовладелец на связь не выходил. Его представителей семьи моряков увидели только на встрече у губернатора через несколько дней после трагедии.
Старший помощник капитана Степан Курганский сначала пошел на «Онеге» капитаном, потом, в середине рейса, ему сообщили, что мало рыбы добывается, и капитаном стал Александр Баранов, который ранее на ярусолове не выходил. Степан всегда мечтал быть капитаном и жил морем. Из дома мог взять коврик, чтобы постелить его в каюте матросов и стало уютнее. Ведь рейс не сахар - старпом спал в каюте у машинного отделения под непрекращающийся оглушительный стук и рев. Говорил членам своей семьи, что привык.
- Я засыпаю, просыпаюсь, а легче не становится. Ему 22 июня должно было исполниться 54 года, а 30 июня было бы 29 лет, как мы в браке, - говорит жена Степана Курганского Галина. – Когда Степу сделали капитаном, дома был такой праздник! Перед выходом в море 11 декабря он сбежал домой - так хотел повидаться. Утром пошел на судно, я задремала, открываю глаза - он стоит, а в каждой руке по большому апельсину. «Это тебе, решил, что не могу просто уйти. Знаешь, не хочу туда идти», - сказал он мне. Словно чувствовал, уходил – в глазах слезы были. Почти все его вещи мы отдали - слишком больно. Но я оставила себе его шарф - он мужем пахнет. Когда совсем плохо становится – дышу им.
Дочка часто спит с папиным халатом, а в горькое наследство ей осталась коллекция монет. Но смотреть на них она пока может с трудом. А если видит на улице пожилых мужчин, то отворачивается со слезами – ее отец до этого возраста не дожил. Степан Курганский мог выжить: успевшие надеть гидрокостюмы выжившие моряки держали его за руки, но…
- Знаете, это смешно, но вдруг он доплыл? Он же, когда круг стал тонуть с ребятами в гидрокостюмах, оторвался и уплыл, сказав: «Простите меня за все, ребята». Они сказали, что Степа перестал двигаться, лег на спину. Шел сильный снег, который засыпал его лицо, - через слезы говорит жена.
С момента трагедии у Новой Земли прошло полгода. Фото: Александра Михова
Ради памяти
Сейчас у родных экипажа «Онеги» две цели. Первая – добиться правды и наказания виновных в трагедии. Даже показания выживших меняются. Вторая – чтобы в Мурманске появился памятник погибшему экипажу. С этим есть проблемы, ведь администрация города не хочет устанавливать мемориал именно «Онеге», считая, что погибших в море в мирное время рыбаков много и родственники других могут обидеться. Да и, по решению Совета депутатов Мурманска, появиться памятник может только через пять лет после трагедии.
- На Троицу люди идут на кладбище, а я даже свечку не могу поставить за упокой - мой муж не живой и не мертвый. Нам нужен памятник, чтобы хоть было куда возложить цветы, - говорит жена Степана Курганского.
Сейчас удалось договориться с властями, чтобы появился памятник погибшим морякам, нефтяникам и представителям других морских профессий.
- Он будет у маяка в Мурманске. Место предварительно выбрано неприметное, но мы и на такое согласны. А имена экипажа хотят записать в книге со страницами из «нержавейки». Сложно представить, как зимой их можно будет перелистнуть, чтобы хотя бы погладить имя сына, - говорит Людмила Тимербаева, потерявшая в море сына Руслана, который ходил матросом.
Как рассказали родные моряков, второй помощник капитана Владислав Буторин уже снова готов выйти в море и продолжает работать на колхоз им. Калинина. Сначала он охотно общался с семьями погибших, а потом удалил всех "из друзей" и заблокировал. Матрос Руслан Катюхин пока не может справиться с психологической травмой после пережитого и о возвращении на суда пока не думает.
Многие из тех, у кого Баренцево море забрало любимых, говорят, что с Мурманском теперь не расстанутся, даже если уедут жить в другой регион. Только вот связь эта болезненная.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
В Мурманске цветут яблони. Этих деревьев в столице Заполярья не так много (Подробности)
К ЧИТАТЕЛЯМ
Стали свидетелем интересного события? Сообщите об этом нашим журналистам:
Редакция 8 (991) 671-16-33, 8 (902) 035-12-31
Почта red@kpmk.ru