Беженка, приехавшая на Ставрополье с Украины: Свои идут на своих, родные звонят и обещают гнать нас до Урала!

Фото: Дмитрий АХМАДУЛЛИН

Солнце золотистыми лучами дотягивается до каждого кирпичика здания. Вокруг шумят деревья, рядом - аккуратно постриженный газон красуется еще не выгоревшей травой. Яркими пятнами вплетаются в пейзаж цветы на клумбах. Милый уголок, где можно думать о красоте и гармонии, если только не знать, что сюда люди бегут от войны.

В Красногвардейской коррекционной школе размещают беженцев из Донбасса. Юлия Пандарова, с семилетней дочерью Ирой, и Максим Волобуев добирались до места несколько дней – сначала был поезд, довезший до станции Кавказской, потом пара дней в Ставрополе у знакомой, поиски пункта размещения беженцев в Пятигорске. Сюда их привезли из города-курорта. У них семья, которую нужно спасти от пуль, взрывов и постоянного страха за жизнь.

За две недели в России они постепенно оправляются от пережитого – даже шутят и смеются, правда, смех этот немного нервный.

- Мы решили выбираться из Горловки, пальцем ткнули в точку на карте и поехали, - вспоминает Максим.

Подумав, что поток беженцев в Ростове слишком велик (а основная часть пассажиров сошла именно там), они решили добираться до Ставрополья.

- В какой момент поняли, что пора уезжать?

- После того, как стали самолеты над головой летать и начали стрелять. В Донецке 18 часов война шла, в Славянске сами знаете, что творится, - Юлин взгляд становится серьезным и глубоким.

От Горловки до Донецка чуть меньше 30 километров, до Славянска - 100. В городе стреляют постоянно. Кто и в кого – никто не знает, но огонь практически не прекращается. Жители уже даже привыкли, только по утрам открывают окна – послушать стоит ли идти на работу.

- У ОВД стреляют, в центре стреляют, рядом рынок - там весь город ходит! А в Славянске? Как там люди живут? - недоумевает Юля. - Если у меня два раза самолет над домом пролетел и четыре дня после этого истерика была…

- Это было как раз на следующее утро после обстрела здания исполкома в Луганске, - разрушает повисшую тишину супруг.

- Они два раза пролетели: в первый раз высоко, во второй, я думала, полетели в сторону Славянска, а они развернулись, прямо над нашим домом сделали заход, и по второму кругу пошли, тогда по ним начали бить.

- ДНРовцы из ПЗРК выстрелили. Как дали, аж стекла задрожали! Это страшно. Сейчас понимаешь, что было на Кавказе, что было в Чечне. Когда смотришь по телевизору, все не так - ну, стреляют где-то. А когда прочувствуешь на себе… - не закончив, Максим отворачивается к окну.

Пока мы разговариваем, Иришка увлеченно орудует фломастерами на страницах раскраски. Герои мультфильмов, обретая цвет, становятся легко узнаваемыми.

- А чем ты здесь занимаешься, кроме того, что красишь картинки?

- Играю с детками, хожу на площадку.

- У тебя дома друзья, наверное, остались?

- Да, - вздыхает малышка.

- Скучаешь по ним?

- Да, особенно по одной вредине, которая говорит, что она мне сестра, но, на самом деле, она мне не сестра.

Подняв карие глаза, девочка погружается в воспоминания о дне рождения, где были гости и красивый торт, о сестре Насте и брате Владике, у которых двухъярусная кровать. Ира мечтает о такой же, чтобы наверху можно было спать, а внизу играть или оставлять друзей на ночь. Её семья мечтает, чтобы не было войны.

Фото: Дмитрий АХМАДУЛЛИН

Семья из Горловки от войны сбежала на Ставрополье. БОЛЬШЕ ФОТО ПО КЛИКУ Фото: Дмитрий АХМАДУЛЛИН

- Народ свой идет на своих, причем на безоружных - вот, что самое печальное. У нас нет оружия, вилы-грабли разве что, а они с такой техникой на нас. Так обидно, родственники как зомбированные там, они нас не слышат. Родные звонят и говорят: «Прячьтесь по погребам. Мы вас будем гнать до Урала!» Родные! Братья! О чужих людях речь не идет! - на Юлином лице читается недоумение.

В каждом её слове – горечь и обида за то, что пришлось оставить налаженный быт, работу, близких, и искать убежища от своей страны в чужой.

- У меня друг работает в Красном Лимане, атомную станцию охраняет, - продолжает глава семьи. - Туда приехала, так называемая, нацгвардия. Он им и говорит: «Пацаны, а чего вы сюда приехали на танках?». Они отвечают: «Мы вас защищать приехали». Друг стоит на них смотрит и спрашивает: «А от кого?». Вот так - нас защищают, мы только не знаем от кого, - Максим снова отворачивается к окну и, перебирая пальцы на левой руке, не без сарказма шепчет: «Все хорошо… Все просто замечательно…».

Их жизнь сделала совершенно неожиданный поворот. Взвесив все «за» и «против» они решили покинуть дом.

- Если бы там не было еще этих заводов, - как будто снова оценивая шанс остаться, произносит Максим. - У нас там «Стирол», химзавод, «Аммиактранс», фенольный завод. И все эти предприятия стоят через забор друг от друга. Если хоть в один из них попадут, будет хуже Чернобыля. Не то, что Горловки - Донецкой области не будет.

- Просто будет выжженная земля, - вторит ему Юля. - А всех остальных экологическая катастрофа просто ждет.

Дело в том, что на территории горловского химического завода хранятся тонны неутилизированного тротила. «Стирол» производит минеральные удобрения, в том числе аммиачную селитру, которой террористы в 1999-м взрывали жилые дома в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Если всё это и впрямь взлетит на воздух, трудно представить себе масштаб бедствия.

Юля и Максим безмерно благодарны за то, как их приняли, как отнеслись.

- Мне за мои тридцать с копейками никто ничего не дал. Все что я заработал - своими руками. Это я сюда приехал и в шоке от того, что мне что-то дают просто так, - удивляется мужчина. - Я просто поразился.

- Ребенку книги, раскраски, фломастеры принесли, - продолжает Юля. - Женщина принесла нам тысячу рублей, она медработник, не думаю, что много зарабатывает, я говорю ей: «Спасибо, но не надо». Нам неудобно брать у людей деньги. Она говорит: «Возьмите, пожалуйста, во благо».

Они - обычные люди. Поэтому надеются поскорее оформить документы и пойти работать, чтобы не быть никому обузой. Но, как любая семья, они надеются вернуться.

- Понимаете, там у нас родители, братья, сестры - вся наша жизнь, - делая особый акцент на последнем слове, говорит Максим.

- И родной дом, - отрываясь от раскраски, добавляет Иришка.